Інтерв’ю Івана Уривського для LOTSIA
Совсем недавно Иван Урывский стал главным режиссёром Одесского украинского театра и получил премию имени Леся Курбаса. О первом театральном опыте, работе над новым спектаклем и жизненной позиции читайте в интервью.
Ещё на пятом курсе Киевского национального университета культуры и искусств студент Иван Урывский безрезультатно обзванивал театры Украины с предложением поставить спектакль. Но, благодаря проницательности тогдашнего худрука Игоря Равицкого, был приглашён в Одессу. Так Иван получил возможность поставить свои первые спектакли, а в феврале выиграл конкурс на должность главного режиссёра Украинского театра.
Мы встретились с Иваном возле служебного входа Украинского театра. Как раз начался спектакль «Тени забытых предков» – кстати, дебютная постановка молодого режиссёра – во время которого неожиданно возникла техническая накладка. Наблюдая за тем, как в срочном порядке решалась проблема, понимаешь, о каком количестве рабочих моментов даже не задумываешься, сидя в зрительном зале и наблюдая за игрой артистов. Проверив, что уже всё в порядке, Иван повёл меня в кабинет, где наконец-то выдохнул и улыбнулся.
– Иван, вы выиграли премию имени Леся Курбаса и стали главным режиссёром Украинского театра буквально в один день. Расскажите, как это было?
– Этот день я запомнил – утром седьмого февраля у меня проходила репетиция нового спектакля, конкурс на должность главного режиссёра был назначен на 14.00. А за час до этого я узнаю, что спектакль «Перехресні стежки» получил Премию. Это была очень приятная неожиданность, даже шок. Спектакль только вышел во Львове, дался непросто, и я ещё даже не успел отойти от него. А через час после этой новости уже подписан документ о назначении меня главным режиссёром. Возникло ощущение, что меня чем-то накрыли сверху. Но это приятно, и своего рода стимул, который полезен для любого человека. Это вдохновляет. Значит ты что-то сделал правильно, но нужно идти вперед, и, главное, не зацикливаться. Теперь просто больше ответственности, и в каком-то смысле с этим даже сложнее жить.
– А как вы настроены – это просто очередной этап или всё же готовы прирасти к Украинскому театру и связать с ним свою жизнь на продолжительное время?
– Это очень сложный вопрос. Я в этом театре уже четыре года, люблю его. И хочется пробовать что-то новое, но не знаю. Теперь у меня обязанности и ответственность шире, и больше объектов внимания в театре. Из Одессы я мог уехать ещё пару лет назад, были такие мысли. Но я здесь. У меня контракт на три года, и я надеюсь, что всё задуманное получится. Мы обговаривали с директором, Юлией Анатольевной Пивоваровой, путь развития: как будет задействована труппа, какие режиссёры будут ставить, и, скорее всего, это ляжет на мои плечи. Есть определенный план и я вижу некий вектор. Ведь театр – это сложная структура. Тем более академический – с большой труппой, немалым количеством спектаклей и на тысячу мест зрителей. Но это и интересно. Сейчас происходят позитивные изменения, надеюсь, заметные нашему зрителю, но всё это продолжение традиций. В Украинский театр всегда приезжали большие режиссёры, и мы возвращаемся к этой практике. Так, летом прошлого года с успехом прошел спектакль Стаса Жиркова «Вона його любила» – такого формата в Одессе ещё не было. Скоро премьера «Энеиды» режиссёра Максима Голенко, он совсем другой. И будут ещё – всё больше и больше, чтобы мы собирали вокруг себя хороших зрителей, думающих и понимающих театр. Поэтому есть работа и нет мыслей, что будет дальше. Мне бы хотелось, как режиссёру, достаточно большой труппы, чтобы каждый актёр имел своё место в театре, для этого и делается большое количество премьер. Это важно, всё должно иметь свое развитие: режиссёры, актёры, цеха – нужно учиться и идти вперёд.
– А расскажите про ваш первый театральный опыт?
– Это театр Золотые Ворота. Там, однозначно, есть какая-то магия, безумная идея, и это феномен для Киева. Работать в нём было очень круто, сплошное удовольствие. Станислав Жирков, он тогда только возглавил театр и придумал, что выпускники-режиссёры могут на базе Золотых показывать свои работы зрителю. Там я и поставил свой дипломный спектакль «Дядя Ваня». Именно его увидели Игорь Николаевич Равицкий и Валентина Михайловна Прокопенко. И пригласили поработать в Одессе.
– Вы готовитесь к новому спектаклю. Что это будет?
– «Великолепный рогоносец». Это очень интересная и необычная пьеса, её нет в свободном доступе в интернете, я её нашел в библиотеке. Очень давно хотел прочитать – она всё время попадалась мне на глаза. «Великолепного рогоносца» ставили такие мэтры, как Мейерхольд и Фоменко. И когда я её прочёл, она вызвала очень специфическую эмоцию во мне. В эмоционально-психологическом смысле пьеса очень многогранная – это трагифарс с элементами абсурда.
– Павел Ивлюшкин будет неизменным партнёром в пластической постановке?
– Да, конечно! Паша – мой друг, а иногда и спаситель. Первая наша работа – «Тени забытых предков», и мы сразу сработались друг с другом. И сейчас нам с Пашей достаточно трёх-четырёх репетиций, чтобы он направил всё в правильное русло. За эти годы у нас возникло полное взаимопонимание, и мне не нужно ему многое рассказывать и объяснять. Я задаю некую форму, а Паша – некий темп и частицу формы.
– Кого выбрали в качестве художника по костюмам?
– К сожалению, так получилось, что я самостоятельно работаю над новым спектаклем. Просто не было времени на поиски художника. Мне помогают в театре – у нас прекрасные специалисты. Всё происходит во время репетиции: мы вместе мастерим, меняем, переделываем и до последнего непонятно, что получится. Но мне интересно работать в экстремальных условиях, заводить себя в тупики, чтобы потом выкручиваться из них. Театр – это живой организм, мы не гайки делаем с болтами. Сейчас это предпремьерные хлопоты, и лично у меня слегка раздражённое состояние. Но после, если спектакль выйдет достойный, получаешь максимальное удовлетворение и удовольствие.
– Вы нервничаете на премьерах своих спектаклей?
– Я очень волнуюсь, часто выхожу курить. Мне проще воспринимать на слух, и я слушаю. Но, даже выходя из зрительного зала, продолжаю ощущать энергию спектакля. Это очень важно – чувствовать, какая энергия саккумулировалась сегодня. А иногда так затягивает, что вместе с актерами, начинаешь проживать происходящее.
– Поначалу вы хотели быть актёром, когда всё изменилось?
– В жизни каждого человека есть переходные моменты, когда ты живешь одним, а потом жизнь переключает тебя на совершенно другой этап. Меняешь свои позиции, своё мышление, и начинаешь двигаться в другом направлении. Так случилось и со мной – в 19 лет я даже не понимал, что такое режиссура. Но когда попал в эту кухню, меня начало затягивать. Вначале я поставил один этюд, потом другой. Начал наблюдать за другими режиссёрами, и пошло-поехало. Мне очень понравилось этим заниматься.
– Не думали про свой театр?
– Я не стремлюсь к этому, потому что не люблю театр одного режиссёра. Это скучно. В этом нет азарта. Круто, когда есть другие режиссёры, и ты с ними не то чтобы конкурируешь, но взаимодействуешь и провоцируешь движение. Важно, чтобы кто-то рядом был сильнее тебя, это необходимо для роста. Всегда надо понимать, что есть кто-то лучше.
– Как на счёт работы в кино, интересно?
– Не буду скрывать, любопытно. Возможно, придёт время. Это очень интересная тема, несмотря на то, что театр и кино это две разные формы, но где-то они пересекаются.
– А какие кинорежиссёры близки по духу?
– Возможно, я буду банален, но очень люблю фильмы Кристофера Нолана, Квентина Тарантино, Федерико Феллини, Тима Бертона.
– Вернёмся к театру. Бывало, что не находили взаимопонимания с актёрами?
– Конечно. К каждому актёру нужен подход. Бывает, что взаимопонимание происходит сразу, а бывает, что нужно потратить чуть больше времени на объяснения. Круто, когда собирается команда, но это не всегда так, поэтому приходиться делать замену, и это нормально. Каждый артист – это личность, и к нему нужно найти подход, но профессионалы всегда понимают. Это работа, поэтому нужно стараться понять, как режиссёру, так и актёру. Споры и конфликты ни к чему хорошему не приводят. Хорошо, когда есть взаимное доверие, тогда для обоих открывается больше возможностей.
– Что для вас неприемлемо в театре?
– Хамство и нежелание работать, нелюбовь и апатия – эти вещи мешают. Хочется, чтобы все выполняли свои обязанности с любовью, потому что без любви не будет театра.
– У вас всегда интересные женские персонажи и образы. А какая женщина привлекает Ивана Урывского в жизни?
– Все женщины разные. Мне, как мужчине, сложно до конца понять женскую психофизику, поэтому я расставляю акценты, а актриса рассказывает свою историю, показывает свой внутренний мир. Происходит сплетение на сцене, и я не могу разгадать до конца как именно. Так, наверное, и в жизни – ты не можешь разгадать женщину и докопаться до самого дна. Но именно эта неизвестность всегда манит и на сцене, и в жизни. Правда, в жизни это не так контролируемо, здесь всё более непредсказуемо, это ведь тоже часть театра. Все мы играем. Просто на сцене мы понимаем, что это игра.
– И всё же про женщину вашей жизни?
– У меня есть женщина, которая мне нужна. Её зовут Мальвина, она актриса. Если честно, меня эти темы несколько закрывают. Я вообще закрытый человек, и хочу сохранить свою личную жизнь в личном пространстве. Но очень важно, чтобы с тобой кто-то был рядом, особенно, если есть понимание, взаимодействие и обмен энергией, и это помогает тебе и жить, и работать. Без этого сложно.
– Что для вас неприемлемо в театре?
– Хамство и нежелание работать, нелюбовь и апатия – эти вещи мешают. Хочется, чтобы все выполняли свои обязанности с любовью, потому что без любви не будет театра.
– У вас всегда интересные женские персонажи и образы. А какая женщина привлекает Ивана Урывского в жизни?
– Все женщины разные. Мне, как мужчине, сложно до конца понять женскую психофизику, поэтому я расставляю акценты, а актриса рассказывает свою историю, показывает свой внутренний мир. Происходит сплетение на сцене, и я не могу разгадать до конца как именно. Так, наверное, и в жизни – ты не можешь разгадать женщину и докопаться до самого дна. Но именно эта неизвестность всегда манит и на сцене, и в жизни. Правда, в жизни это не так контролируемо, здесь всё более непредсказуемо, это ведь тоже часть театра. Все мы играем. Просто на сцене мы понимаем, что это игра.
– И всё же про женщину вашей жизни?
– У меня есть женщина, которая мне нужна. Её зовут Мальвина, она актриса. Если честно, меня эти темы несколько закрывают. Я вообще закрытый человек, и хочу сохранить свою личную жизнь в личном пространстве. Но очень важно, чтобы с тобой кто-то был рядом, особенно, если есть понимание, взаимодействие и обмен энергией, и это помогает тебе и жить, и работать. Без этого сложно.
Источник: https://lotsia.com.ua/article
фото: Ира Рогава